|
А. Керенский вспоминал: «Вопреки всем сплетням и инсинуациям Временное правительство решило ещё в самом
начале марта отправить царскую семью за границу. Однако уже летом мы получили категорическое официальное заявление о том, что до окончания войны въезд бывшего монарха и его семьи в пределы
Британской империи невозможен".
После этого царскую семью решили отправить, по словам А. Керенского, «в самое тогда в России безопасное место — Тобольск». Князь Г. Львов
замечал: «Сибирь тогда была покойна, удалена от борьбы политических страстей, и условия жизни в Тобольске были хорошие».
Это решение носило и символический оттенок, призванный успокоить яростных врагов свергнутой династии. До сих пор цари
ссылали в Сибирь революционеров. А теперь революционеры
ссылают в Сибирь царя!
В Тобольск царскую семью отправили 31 июля 1917 г. По
прибытии на место их разместили в бывшем губернаторском
доме — каменном двухэтажном здании, в котором было 18 комнат. Охрану царской семьи возглавлял комиссар Временного
правительства Василий Панкратов, народоволец, отсидевший
14 лет в Шлиссельбургской крепости. Это также во многом было
символично: старый революционер держит под стражей коронованных особ... Он так описывал их быт; «Обыкновенно в ясные дни вся семья, чаще после обеда, выходила на балкон... Проходящие по улице вначале с большим любопытством засматривались на семью Николая Александровича. Александра Фёдоровна чаще всего выходила на балкон с вязаньем или шитьём. Реже
всех появлялся на балконе Николай Александрович. С того дня,
как только были привезены кругляки и дана поперечная пила, он
большую часть дня проводил за распилкой кругляков на дрова.
Это было одно из любимых его времяпрепровождении. Приходилось поражаться его выносливости и даже силе».
Николай Александрович с детства любил физическую работу на свежем воздухе. В Тобольске, работая с ним на пару, долго
не выдерживали даже крепкие солдаты-охранники.
Узнав об Октябрьском перевороте, бывший государь записал
в своём дневнике: «Тошно читать описание в газетах того, что произошло в Петрограде и Москве! Гораздо хуже и позорнее событий Смутного времени!». В. Панкратов вспоминал: «Октябрьский переворот произвёл гнетущее впечатление не только на
бывшего царя, но и на свитских.
Николай II долго молча переживал и никогда со мной не разговаривал об этом. По вот когда
получились газетные сообщения о разграблении винных
подвалов в Зимнем дворце, он
нервно спросил меня: „Неужели
Керенский не может приостановить такое своеволие?". —
„По-видимому, не может... Толпа везде и всегда остаётся толпой". — „Как же так? Александр
Фёдорович поставлен народом,,,
народ должен подчиниться... не
своевольничать... Керенский —
любимец солдат... Почему не остановить толпу?.. Зачем допускать грабежи и уничтожение
богатств?..". Последние слова
произнёс бывший царь с дрожью в голосе. Лицо его побледнело, в глазах сверкнул огонек
негодования».
|
